Угонщик [СИ] - Роман Феликсович Путилов

— Я вам, падлы, говорю один раз. Еще раз увижу возле себя или моих родителей, хоть кого из вас, положу всех. Поняли меня? Или вас всех здесь перестрелять?

Все замерли в нерешительности — зэки раздумывали, настоящее ли ружье в моих руках, а я не хотел шуметь.

— Брось! Брось, сука! — автомат бахнул одиночным, и мои оппоненты, вместе с пришедшим в себя Цыпой, бросились наутек. Я, поставив оружие на предохранитель, отсоединил магазин, сорвал с себя белую рубаху, душивший меня галстук, все засунул в старый мешок из-под картошки, что был заложен мной, вместе с завернутым в мешковину автоматом, в это укромное место два часа назад. Я огляделся и подобрал, воняющую порохом, зеленую гильзу и деловито, с мешком под мышкой, двинулся в сторону ворот Института Метрологии, что выходили на проспект Братушки-поджигателя. На месте происшествия, на потрескавшемся асфальте, осталась валятся только бело-красная, наполовину раскрытая, упаковка, из которой выглядывало черное лезвие бритвы «Нива» — я выстрелил потому, что Белый упорно пытался достать из упаковки острое лезвие, а получить в лицо бритвой, которые, как я слышал, опытные зеки метко отправляли в цель одним щелчком, я категорически не хотел. Институт работал до половины шестого вечера и основная масса сотрудников уже покинули рабочие места, да и в этой, полузаброшенной части территории, работники Института появлялись очень редко.

До ворот мне было надо пройти не более ста пятидесяти метров. Я, не торопясь, шагал по пустому двору, заваленному непонятным оборудованием, остовами стационарных весов и разнообразных гирь. Откатные решетчатые ворота были закрыты не до конца, как и вчера, там оставалась щель, достаточная, чтобы в нее, боком, протиснулся человек. Я легко проскользнул через ворота, протащил мешок, встретился глазами с, сидящим в будке и читающим книжку без обложки, пожилым вахтером. Не обращая внимания на заполошные крики за спиной, что издавал, все-таки выскочивший со своего поста, страж ворот, сел в припаркованную в длинном ряду автомобилей «Ниву» и, сдав задом, исчез в плотном вечернем потоке транспорта.

Запоздало пришло сожаление о, наполовину сорванной, операции устрашения. Народ, в том числе и сидельцы, еще не пуган, и смело прется грудью на ствол огнестрельного оружия, не допуская, что это не холощенный макет, с которым проводятся занятия по начальной военной подготовке в любой средней школе. Вот и мои сегодняшние супротивники, не поверили до конца, что в руках у очкастого студента настоящее оружие. Даже поспешное бегство воров ничего не значит. Сейчас они отдышатся, призовут к ответу бедолагу Цыпу за его косяки и крысятничество, опрокинут в себя по двести грамм сучка или еще какого алкогольного суррогата и начнут думать, что делать с зарвавшимся очкастым дрыщом. Сто процентов, воры решат, что дурень выстрелил в них с испуга, а значит, что еще ничего не кончилось. Можно еще отловить придурка, нагнуть его «на деньги», да и козырный «ствол» отобрать, в хозяйстве все пригодится.

Июль одна тысяча девятьсот девяносто первого года.

Машину мы припарковали у одноэтажного засыпного домика, имевшего вид нежилой и заброшенный — половина окон остекления не имела, смотря на мир через, раздутые от влаги, куски картона. Позади нас с Русланом в «Ниве» волновался, занявший задний диван, Демон, взволнованно поскуливающий и периодически кладущий морду на плечи мне или напарнику. Надежда, что пес побегает вволю не оправдалась — местные кабыздохи, стоило мне выпустить своего зверя из машины, хором взвыли в радиусе двух километров, и не прекращали лаять и завывать, пока, через десять минут, я не загнал недовольного кобеля в машину. Когда вокруг воют все окрестные собаки и начинают орать их хозяева, о каких засадных мероприятиях может идти речь?

Руслан в очередной раз заерзал, готовясь задать очередной вопрос, смысл которого, в итоге сводился к одному — а в правильном месте ли мы сидим, может быть злодеи уже….

— Николаевич….

— Руслан, не нравится сидеть в машине, вон засядь в той башне — я ткнул пальцем с сереющую в темноте одноэтажную водонапорную башню, что выглядывала на дорогу единственным зарешеченным окном: — Смотри какая антуражная. У меня в багажнике колун лежит — найди палку и сделай алебарду, будешь смотреться как древний рыцарь.

В темноте башня действительно смотрелась как средневековое укрепление, но Руслан прислушался к писку полчищ комаров, рвущихся к нам, через толстые стекла машины, и отказался.

— Давай дремать по очереди. Только реально по- очереди, чтобы вдвоем не уснули. Если пропустим жуликов, тогда мне придется сюда опять завтра выставляться.

Напарник заверил, что он не уснет, и предложил мне «отбиться» первым. Последней моей осознанной мыслью было, что я не привык так рано ложиться, в следующий миг я осознал себя лежащим головой на руле.

— Николаич! — меня энергично пихали во взорвавшееся болью плечо — мне кажется, я руку отлежал.

— Что случилось?

— Машина вниз проехала, к реке, белая «копейка».

— Точно к реке? Ты не приспал?

— Да точно к реке. И я не спал. — обиделся Руслан.

— Ну и хорошо. Можешь полчаса подремать.

— В каком смысле — подремать? А мы, что? За злодеями не поедем?

— Поедем, но чуть позже.

Но Руслан дремать отказался, только, как ему казалось, незаметно, кидал на меня испытывающие взгляды.

— Готов? Поехали. — я вывел машину на дорогу, разогнался, а потом свернул к узкой, пробитой между сплошных зарослей деревьев, однопуткой с редкими вкраплениями гравия и, перейдя на «нейтралку», заглушил двигатель.

Машина очень медленно катилась под уклон, очень медленно, но и, очень тихо. Покрышки тихо шелестели по грунту, изредка похрустывая на мелких камешках. Прокатившись метров двести, я остановил машину и повернулся к Руслану

— Сейчас выходим очень тихо, дверью не хлопаем, проходим метров пятьдесят и прячемся в кустах. Когда оттуда снизу кто-то пойдет, подпускаем поближе и хватаем, кого сможем. Имей ввиду, там малолетки должны быть, поэтому, с силой не переборщи, но и не расслабляйся, чтобы чем- нибудь острым не ударили.

— А они, разве, не на машине назад поедут?

— Если все будет нормально, то они будут возвращаться пешком. В крайнем случае, упрутся в бампер моей машины, а мы сзади подойдем. Все понял? Вопросов нет?

Самым сложным в сидении в кустах была невозможность убить надоедливых насекомых, повисших густым облаком над нами. К тому же мне приходилось удерживать и успокаивать собаку, которой не нравилось сидеть без движения в кустах. И когда, казалось, я уже потерял возможность сопротивляться желанию громкими хлопками убивать мелких летающих тварей, тогда снизу раздались возбужденные звонкие голоса. Я махнул рукой, высунувшемуся из противоположных кустов, Руслану и присел.

По дороге, весело переговариваясь, шли, по-моему, три пацана. Когда они поравнялись с засадой, я шагнул сзади и схватил за шею одного из них.

Секунду спустя, с другой стороны дороги, высунулись две мощные руки Руслана и коротко вскрикнув, второй мальчишка исчез в кустах. Ошарашенно хлопающий широко раскрытыми глазами, третий мальчишка, на вид лет тринадцать — четырнадцать, бросился наутек.

— Демон, взять! — я толкнул по крупу Демона и он, радостно взвизгнув, бросился вперед. Четыре огромных прыжка черного пса, на пятом он толкнул мальчишку в узкую спину мощными лапами, и, коротко вякнув, мальчишка, кубарем полетел в кусты и затих там.

— Выползай оттуда! — я посветил фонариком между тонкими кустами клена и увидел черные, испуганные глаза.

— Я собаку боюсь….

— Не бойся, он в наморднике. Выходи. — против женщин и детей собаку было положено пускать в наморднике, что я и выполнил.

— Дяденьки, отпустите нас, мы ни в чем не виноваты!! Можно мы пойдем?

— Никто никуда не идет. Мы из милиции. Пошли вперед.

Пацанов загрузили на задние сидение, где они тихонько обсуждали варианты своей судьбы. Демон запрыгнул на колени охнувшего Руслана, вдавив его в переднее пассажирское сидение, и гавкнул, давая команду, что можно ехать.

Ночью дороги в Городе свободны, поэтому через десять минут мы выгружали малолеток в дежурной части Дорожного РОВД.

— Пацаны, давайте сразу — откуда угнали машину?

— Какую машину? Мы просто шли по улице! Мы просто гуляли! — хором заголосили